Спасибо эгоистичным и наглым людям, спасибо экономичности и сверхэкономичности, спасибо ужасной работе общественного транспорта города Краснодара. А еще спасибо китайцам за то, что так широко распространили традицию чаепития) Мы любим вас
Уж не знаю что это, уж не знаю как это, но да здравствует коллективный разум!) Ко мне вчера пришла мысль, что детство-то уже закончилось, а ведь наверняка есть такие мысли, чувства и поступки, которые навсегда останутся в детском мире, если ты что-то не успел сделать тогда, то больше шанс сделать это тебе уже не представится. Я даже и не знаю, что это, конкретное чего-то не придумывается, но все равно ведь такие вещи есть. А вот сегодня прочитал два поста, которые поразили меня схожестью тем) одно у Олюни по поводу плюса школьной жизни, второе у Арни, почти такой же направленности как и мое) Да... уж...) Но ведь оно действительно ушло...
(бодро) МЫ ДЕЛИЛИ АПЕЛЬСИН! (мрачно) Древнее проснулось Зло... (бодро) МНОГО НАС, А ОН ОДИН! (мрачно) Пять дивизий полегло... (бодро) ЭТА ДОЛЬКА ДЛЯ ЕЖА! (мрачно) Не воскреснет мёртвый ёж... (бодро) ЭТА ДОЛЬКА ДЛЯ ЧИЖА! (мрачно) Против пули не попрёшь... (бодро) ЭТА ДОЛЬКА ДЛЯ БОБРА! (мрачно) И впридачу - Мега-Зло... (бодро) А ДЛЯ ВОЛКА - КОЖУРА! (мрачно) Хоть кому-то повезло...
Мир сошел с ума - мир жует траву! А еще снимает мерзкие фильмы (Груз 200); растит из детей бешенных извергов-деньголюбов; загаживает окружающее пространство со скоростью падения пятитонной бетонной плиты в солнечную погоду; выпускает диски с 20-тью фильмами на одной стороне в таком качестве, что по сравнению с ними тараканьи трущобы в подземной клоаке показались бы раем; перестает выпускать сериал "Друзья" ; издает мегапафосную "литературу", напичканную томительными гламурными перипетиями, а еще вооружается-вооружается-вооружается... Одно хорошо - скоро коллайдер все-таки запустят на полную мощность=) П.С. Я уже даже начал подбирать имя черной дыре)
@настроение:
а мы французские фильмы смотриммм) красыыыывые)
Проскрипев своей шеей, он решил написать сий бессмысленный пост) Съев мяса, поиздевавшись над комариком, посмотрев NCIS, заварив чай, уютно устроившись перед компом, он проскрипел своей шеей и написал сий бессмысленный пост.
Стремглав летит стрела слепая И попадает точно в сердца цель, Бежит по коже белой сок чрезмерно алый Из раны, что вокруг древка растет. И сила духа, вместе с кровью исчезая, Стекает по ногам, ботинкам и бетону, Скользит, к металлу люка приближаясь И в щель просачиваясь, в мутную водицу падает и тонет, И задыхаясь в исступлении стонет. Но не слышно боле За шумом вод тягучих криков тех частиц, Что до сего момента жизнь рождали, волю И тело наполняли смыслом… Нет уж и не будет их…
Берешь кружку обжигающего чая с лимоном и, удобно усевшись, наслаждаешься фотографиями Дугласа Кирклэнда
Лети, лети лепесток, лети на запад, восток, Лети на север, на юг, лети, наматывай круг, Во след сплошной полосе, на незнакомом шоссе, По черно-белым полям, вдоль земляничных полян...
Лети, лети лепесток...Лети, лети лепесток, лети на Дальний Восток, Лети на ближний восток, лети, наматывай срок, Быстрей других парусов, над острой кромкой лесов, Над ровной гладью морей, чужой ракеты быстрей...
Лети, лети лепесток, лети скорей со всех ног, Лети с большой высоты, минуя все блок-посты, Не нарушая рядов, не оставляя следов, Пока дымятся угли, лети, пока не сожгли...
Под стук железных дорог, лети под музыку рок, Лети под музыку джаз, лети, и помни всех нас, И вместе с пением птиц, едва достигнув границ, Скажи, что с той стороны никто не хочет войны,
Никто не хочет войны, никто не хочет войны,
Никто не хочет войны, никто не хочет войны,
Никто не хочет войны, никто не хочет войны,
Никто не хочет войны, никто не хочет войны,
Никто не хочет войны, никто не хочет войны,
Никто не хочет войны, никто не хочет войны,
Никто не хочет войны, никто не хочет войны,
Никто не хочет войны, никто не хочет войны...
Что-то мне думается, что мир в настоящем своем состоянии - это ящик яблок. Есть там плоды большие с намеком на сочность, есть и маленькие червивые, есть и огромные красивые с гнилью внутри. И лежат они в этом закупоренном ящике, и задыхаются, и плесневеют без чистого воздуха разума, и даже червями сытыми уже не обмениваются. Но какими бы ни были эти яблоки, главное, что выбирать из них что-то съестное человеку придется. Может не сейчас, но срок все равно наступит. А пока этот самый человек ничем мышцесодержащим и расплюснутым шевелить не хочет. Сидит, отворачивается, засовывает голову в искусственный песок, и руки свои, уже изрядно испачканные компотом невинных фруктов, пытается умыть в концентрате "правды", и про этот самый ящик не говорит, хотя запашок-то уже по всей комнате расхаживает. Но ни слова! Иногда, правда, ветром залетным океанским занесет в голову дырявую лучик маленький солнечный, нейроны чуть пошевелятся, даже сигнал какой-нибудь замысловатый гландам пошлют, мол: "Ну пропищите что-нибудь, хоть какой-нибудь скрип издайте", - ну они попытаются, попытаются, да и замолкают под резкими и жадными до сладких напитков взглядами сильных соседей. А ящик все стоит чуть в сторонке, газеткой накрытый. Стоит себе пованивает потихоньку. Ну против вони есть приемы - новомодную водичку туалетную *тут уж по-другому и не скажешь* распульнешь вокруг - а, вот кажись и весна пришла. А ежели соку захочется из яблочек свеженьких, тут уж всегда на службе армия концентрата генномодифицированного. Ну, вот и напился. Главное, что и шевелиться не пришлось, и мозг в застойном покое. И не звери уже, и не люди уже…
… С легким паром … С легким паром (ремейк) Женя: Мама, моя Надя приехала. Мама: Почему не поднимается? ЖЕНЯ: Вот она. МАМА: Красивая. А он кто? ЖЕНЯ: Кто он? МАМА: Он! ЖЕНЯ: Он – Надя! МАМА: А она где? ЖЕНЯ: Кто она? МАМА: Надя. ЖЕНЯ: Вот он! Надя: Я из Ленинграда. МАМА: Из кунсткамеры? НАДЯ: Нет. МАМА: Да! НАДЯ: Да нет. МАМА: Нет да! НАДЯ: Вы считаете меня легкомысленной? МАМА: Да! ЖЕНЯ: Мама, у Нади самая древняя профессия. МАМА: Надя… вор? ЖЕНЯ: Да, мама, Надя – вор! НАДЯ: Вы считаете меня легкомысленной? МАМА: Уже нет. Гость: Дорогие Женя и... кто вы? ЖЕНЯ: Моя Надя приехала. ГОСТЬ: А че не поднимается? ЖЕНЯ: Вот она. ГОСТЬ: Кто? МАМА: Надя! Питерский! ГОСТЬ: А вы кто? МАМА: Я Галя. ЖЕНЯ: Мама, ты Галя? МАМА: Да, я мама Галя. ГОСТЬ: А есть пить? МАМА: Есть есть. ЖЕНЯ: Мама, Надя замечательно готовит какую гадость. ГОСТЬ: Какую гадость? НАДЯ: Заливную. ГОСТЬ: Бетон? НАДЯ: Бетон. МАМА: Зачем? НАДЯ: Затем! ГОСТЬ: Это Ленинград - город на Неве? МАМА: Нет, это Москва – город на Москве! Женя, твоя невеста лысый вор из кунсткамеры, который готовит бетон? ЖЕНЯ: Да, мама Галя. МАМА: Я благословляю вас.
Они вновь увидели море… Неспокойное, бурлящее, изнывающее от избытка летнего зноя и чрез импульсы штормовых волн выбрасывающее августовскую жару на каменистый берег мелкими обжигающе острыми брызгами. А потом медленно, оставляя прерывистый силуэт на камнях, уползает обратно в свое глубинное логово. Наполненное серо-пепельной пеной и укрытое свинцово-туманными облаками оно бесится под порывами уже осеннего ветра, угрожающе шипящим постукиванием камней… В этом месте небо упало так низко, что поднятая вверх рука окунается в его маслянистую мглу…Странно-вязкое и затягивающее…Небо как парящий зыбучий песок изумрудно-асфальтового оттенка, оно как бледная перевернутая топь, уже начинающая пересыхать в окружении отдельных кучевых холмов. Гонимые ветром облачные создания яростно сталкиваются и проникают в саму суть друг друга, соединяются в грозовую смесь. А чуть вдали, показавшись среди на миг опустившихся волн, белеет маленький кораблик, бороздящий разгневанную водную стихию. Он упорно, с надеждой рвется к берегу, верит в скорое завершение своего неспокойного плавания. И маленький огонек на его корме пробивает пространство, указывая путь вперед – путь к родному дому…
@настроение:
спасибо французам за их "Дикую планету"
И нет больше смысла вглядываться в зеркальную поверхность диска, неровно приклеенного прямо на светло-синие обои маленькой комнатушки в типовом постхрущевоэпохском доме. Да и сил на это уже нет. Глаза закрыты, плотно запечатаны чугунными засовами, а поверх перешнурованы черными стальными нитями. Взгляд не может пробить столь крепких стен… хотя и взгляда уже тоже нет. День выжег его без следа, не оставив даже крошечного прищура на последок. Маленькая искорка еще теплится внутри, но сегодня она уже больше не высунет носа из своей сетчатной берлоги. Она будет спать и набираться сил для непосильно трудной и по обыкновению неповторимой работы. Работы – чтобы дарить эмоции и страхи, работы – чтобы петлять и изворачиваться в проносящемся пространстве, работы – чтобы понимать и рождать мысли, работы – чтобы созерцать и разрушать миры. Пусть глаза отдохнут… ведь им иногда тоже нужен покой (во тьме).